Стихотворения 1913-1924 гг. - Страница 2

Земля корявая, сухая, в струпьях,

Как губы у горячечной больной…

Под рваною подошвою ступня

Мозолилась, в лопату упираясь,

Огнем тяжелым набухали руки, –

Как в черепа железо ударялось.

Она противоборствовала мне

С какой-то мстительностью древней, я же

Киркой, киркой ее – вот так, вот так,

Твое упрямство я переупрямлю!

Здесь резвый закурчавится горох,

Взойдут стволы крутые кукурузы,

Распустит, как Горгона, змеи – косы

Брюхатая, чудовищная тыква.

Ах, ни подснежники, ни крокусы не пахнут

Весной так убедительно весною,

Как пахнет первый с грядки огурец!…

Сверкал на солнце острый клык кирки,

Вокруг, дробясь, подпрыгивали комья,

Подуло морем, по спине бежал

И стынул пот студеной, тонкой змейкой, –

И никогда блаженство обладанья

Такой неомраченной полнотой

И острой гордостью меня не прожигало…

А там, в долине, отцветал миндаль

И персики на смену зацветали.

– – –

.

1924 (?)

“Вал морской отхлынет и прихлынет…”

– – –

Вал морской отхлынет и прихлынет,

А река уплывает навеки.

Вот за что, только молодость минет,

Мы так любим печальные реки.

– – –

Страшный сон навязчиво мне снится:

Я иду. Путь уводит к безлюдью.

Пролетела полночная птица

И забилась под левою грудью.

– – –

Пусть меня положат здесь на отмель

Умирать, вспоминая часами

Обо всем, что Господь у нас отнял,

И о том, что мы отняли сами.
– – –

“Как неуемный дятел…”

– – –

Как неуемный дятел…

Долбит упорный ствол,

Одно воспоминанье

Просверливает дух.

– – –

Вот все, что я утратил:

Цветами убран стол,

Знакомое дыханье

Напрасно ловит слух.

– – –

Усталою походкой

В иное бытие

От доброго и злого

Ты перешел навек.

– – –

Твой голос помню кроткий

И каждое мое

Неласковое слово,

Печальный человек.

“Видно, здесь не все мы люди – грешники…”

– – –

Видно, здесь не все мы люди – грешники,

Что такая тишина стоит над нами.

Голуби, незваные приспешники

Виноградаря, кружатся над лозами.

– – –

Всех накрыла голубая скиния!

Чтоб никто на свете бесприютным не был,

Опустилось ласковое, синее,

Над садами вечереющее небо.

– – –

Детские шаги шуршат по гравию,

Ветерок морской вуаль колышет вдовью.

К нашему великому бесславию,

Видно, Господи, снисходишь ты с любовью.

“Тень от ветряка…”

– – –

Тень от ветряка

Над виноградником кружит.

Тайная тоска

Над сердцем ворожит.

Снова темный круг

Сомкнулся надо мной,

О, мой нежный друг,

Неумолимый мой!

В душной тишине

Ожесточенный треск цикад.

Ни тебе, ни мне,

Нам нет пути назад, –

Томный, знойный дух

Витает над землей…

О, мой страстный друг,

Неутолимый мой!

– – –

.

1918

“На самое лютое солнце…”

– – –

На самое лютое солнце

Несет винодел,

Чтобы скорей постарело,

Молодое вино.

– – –

На самое лютое солнце

– Господь так велел! –

Под огнекрылые стрелы

Выношу я себя.

– – –

Терзай, иссуши мою сладость,

Очисти огнем,

О, роковой, беспощадный,

Упоительный друг!

– – –

Терзай, иссуши мою сладость!

В томленьи моем

Грозным устам твоим жадно

Подставляю уста.

“Господи! Я не довольно ль жила?…”

– – –

Господи! Я не довольно ль жила?

Берег обрывист. Вода тяжела.

Стынут свинцовые отсветы.

Господи!…

– – –

Полночь над городом пробило.

Ночь ненастлива.

Светлы глаза его добела,

Как у ястреба…

– – –

Тело хмельно, но душа не хмельна,

Хоть и немало хмельного вина

Было со многими роспито…

Господи!…

– – –

Ярость дразню в нем насмешкою,

Гибель кличу я, –

Что ж не когтит он, что мешкает

Над добычею?

“В душе, как в потухшем кратере…”

– – –

В душе, как в потухшем кратере,

Проснулась струя огневая, –

Снова молюсь Божьей Матери,

К благости женской взывая:

– – –

Накрой, сбереги дитя мое,

Взлелей под спасительной сенью

Самое сладкое, самое

Злое мое мученье!

СОНЕТ (“На запад, на восток всмотрись, внемли…”)

– – –

На запад, на восток всмотрись, внемли, –

Об этих днях напишет новый Пимен,

Что ненависти пламень был взаимен

У сих народов моря и земли.

– – –

Мы все пройдем, но устоят Кремли,

И по церквам не отзвучит прокимен,

И так же будет пламенен и дымен

Закат золотоперистый вдали.

– – –

И человек иную жизнь наладит,

На лад иной цевницы зазвучат,

И в тихий час старик оберет внучат:

– – –

«Вот этим чаял победить мой прадед», –

Он вымолвит, печально поражен, –

И праздный меч не вынет из ножон.

“Лишь о чуде взмолиться успела я…”

– – –

Лишь о чуде взмолиться успела я,

Совершилось, – а мне не верится!…

Голова твоя, как миндальное деревце,

Все в цвету, завитое, белое.